Кин-дза-дза!

Нашел недавно книге В.Г. Кротов «Массаж мысли». Книга – сборник разных причт, афоризмов, парадоксов и маленьких сказок. Когда-то эта книга была издана очень небольшим тиражом и больше не переиздавалась. В Интернете полноценной версии этой книги я тоже не нашел. Только отрывки. Между тем, книга стоящая. В этой теме я опубликую то, что удалось накопать.

Искусство просыпаться

О проснись, проснись!
Стань товарищем моим,
Спящий мотылек!
Басё


Учитель говорил: овладей искусством просыпаться - и овладеешь любым искусством.

Некоторые из нас понимают эти слова возвышенно. Они считают, что существует некое особое Просыпание, овладение которым дает человеку в руки связку ключей от всех тайн мира. Они правы. Но мне, сидевшему рядом с ними у ног Учителя, кажется, что нельзя преувеличивать пафос этих слов и преуменьшать их реальный смысл. Искусство просыпаться лишь открывает пути к любому другому искусству - из тех искусств, которыми собираешься овладеть.


Учитель говорил: проснуться можно и от самого глубокого сна, и от самого деятельного бодрствования.

Некоторые из нас считают, что речь здесь о том, что не существует такого уровня человеческого сознания, с которого невозможно было бы подняться выше. Они правы. Но мне, сидевшему с ними у ног Учителя, кажется, что в этих словах важно и другое. Деятельность сама по себе, оторванная от своего духовного смысла, особым образом усыпляет человека. Не этот ли беспокойный сон души сравнивает Учитель с глубоким сном тела?..


Учитель говорил: просыпаешься, как только захочешь, лишь бы не заснуть через мгновение снова.

Некоторые из нас подчеркивают здесь необходимость усилия, благодаря которому продлеваешь подлинное бодрствование. Они правы. Но мне, сидевшему вместе с ними у ног учителя, особенно дорого то, что нас пробуждает само наше подлинное желание - и порог всегда рядом.


Учитель говорил: не уставай просыпаться. Некоторые из нас и тут настаивают на значении усилия, на обязательности неутомимого его повторения. Они правы. Но мне, сидевшему с ними у ног учителя, эти слова радостны как раз утешением нашему слабосилию, которое то и дело уступает обволакивающей силе сна. Темная власть - усыплять. Наша светлая надежда - снова и снова просыпаться.


Учитель говорил: нельзя проснуться слишком рано, нельзя проснуться слишком поздно.

Некоторые из нас, руководствуясь этими словами, приравнивают позднее пробуждение раннему. Они правы. Но мне, сидевшему среди них у ног учителя, слышится здесь призыв поторопиться. Нельзя проснуться слишком поздно - это для тех, кто может не проснуться вовсе. Нельзя проснуться слишком рано - для того, кто медлит с пробуждением.


Учитель говорил: проснись и от чар пробудившего тебя.

Немногие из нас, сидевших у ног Учителя, осмелились понять это поучение. Немногие из понявших решились следовать ему...

Да, я покинул Учителя. Я не жалею об этом, хотя живу слишком сложно, погружаясь то в убаюкивающую волну житейских радостей, то в тяжелое оцепенение огорчений или усталости. Но я знаю вкус пробуждения. В какой бы момент оно ни наступило, где бы ты ни находился, чем бы ни был занят - у пробуждения вкус радостного утра. Ты веришь в свой час и в свое дело, свободный от себя самого. Сердце восходит, как солнце, освещая настоящую жизнь, и невозможно надышаться ее чудесным ветром.


Учитель говорил: не горюй, что спал, если проснулся.

Свобода от борьбы за свободу
(средневековая легенда)

Сколько сил, сколько лучших своих сил отдал я тебе, неволя! Сколько лет - или столетий? - провел я в твоей угрюмой вселенной! Среди мрачных сырых стен, толщина которых неизвестна, быть может, никому, кроме меня. Обитатель тёмных подземелий, я привык видеть в темноте. Затворник скрипучих железных дверей, я научился успокаивать их визг, гнетущий душу и призывающий стражу. Я полюбил свои кандалы, потому что нельзя, не любя, столь нежно и незаметно подпилить их гладкие кольца, чтобы ни один человек не догадался об этом.

Мои надзиратели! Я жалел их всем сердцем. Они были всего лишь привилегированными узниками. Их крохотные преимущества были слишком ничтожной платой за утрату мечты о свободе, а мечтой этой обладали даже бессрочные арестанты. И стражи мои отзывались на жалость. Со мной они переставали быть зверьми и растерянно пытались вернуться к забытому по ненадобности человеческому обличию.

А тонкости тюремных традиций! Вполне можно было бы назначить меня главным церемониймейстером нашей уединённой цитадели. Ни одна мелочь внутренних отношений не ускользала от моего внимания. Для меня не было речи о справедливости и несправедливости, как для заносчивых новичков, пытающихся щегольнуть в тихом монастыре нашем привычками своей потусторонней жизни. Важно было одно: как принято, как установлено, как заведено. Ускользнуть из темницы законов и правил можно тогда лишь, когда знаешь их в совершенстве.


И вот я свободен. Я сумел бежать оттуда, откуда бежать невозможно. Мой побег был произведением искусства, подлинным и неповторимым. За мной даже нет погони. Здесь, среди этих живописных гор, где я могу найти и пищу в лесу и ночлег в пещере, сам воздух напоён дыханием свободы. Тропинка ведёт меня к хижине отшельника, уже показавшейся за поворотом. Этот мудрец, о котором я давно прослышан, будет первым, кому я смогу открыто сказать: "Я свободен!". От чего ты свободен, брат мой, спросит он меня. И я поведаю ему всё о своей неволе, которую я победил, потому что овладел ею.


Он стоит у порога, и его приветливое лицо обращено ко мне. Здравствуй, здравствуй, говорю я ему, я свободен! Здравствуй, брат мой, отвечает отшельник, заходи в мое убогое жилище. Поешь, отдохни и поведай мне, для чего ты свободен...

АВТОРСКИЕ ПРИТЧИ

Рабобо и Улала

Рабобо работал день и ночь. И на каждого смотрел с подозрением: мешать ему будут или помогать. От мешачих прятался. С помогучими дружил. А потом появилась Улала. Никто ещё так не мешал Рабобо работать. Но он от неё не убежал, а наоборот: полюбил её и женился на ней. И всегда приговаривал: "Помешай мне работать, помешай!"


Поезд наизнанку

Надоели поезду ленивые пассажиры. Взял он и вывернулся наизнанку. Весь мир оказался внутри, а пассажиры снаружи. Лежат на полках и глядят, как жизнь едет в поезда мимо. А у них теперь непрерывная остановка.

Дом Масок

Был такой Дом масок. В нем работал миллион людей. Входя туда, каждый должен был надеть маску, а выходя оставлял ее на вешалке. Однажды ночью Дом качнуло землетрясением, маски попадали и перемешались. Но у многих маска давно отпечаталась на лице. Эти наутро легко отыскали свои маски и пошли работать. А остальные обрадовались и разбежались.

Нарисованный художник.

В большой коробке жила большая семья красок. Кто только ими не пробовал рисовать!.. Но краскам не нравилось, что из этого получается. И они сами нарисовали себе Художника. И стали учить его рисовать красками. Научился Художник – и ожил. Краскам от него здорово доставалось. Но картины получались отличные, и краски не жаловались.

Песенка

Жила-была счастливая девочка Эу. У нее ничего не было, кроме песенки без слов, а мотив был, какой захочется. Встретилась Эу с богачом, у которого ничего не было, кроме богатства. Пожалела его Эу, хотела отдать ему песенку, но не смогла. Очень уж внутренняя была песенка. А богач даже не огорчился.

Стрелка-советчица

Умный Степа всегда носил с собой особую стрелку. Если надо было выбрать, куда идти или что взять, он клал ее перед собой и поворачивал туда-сюда. А потом вдруг говорил: «Вот туда!» или «Вот это!». Когда Степу спрашивали: «Почему?» - он отвечал: «Стрелка показала». «А, стрелка!..» - кивали ему и соглашались.

Шахматная принцесса

На шахматной доске появилась новая фигура. Называлась черно-белая принцесса. Ходила, как хотела. Даже не всегда по клеточкам. Старые шахматисты не знали, что с ней делать. А молодые радовались, что на доске стало веселее. И назвали игру «новые шахматы».

Многоцветный светофор

Мало мне три цвета! – решил один светофор. Добавил себе четыре разные лампы, мигал, как хотел, да еще песенки наигрывал. Машины перестали здесь ездить, чтобы в аварию не попасть. Возле веселого светофора собирался народ и танцевал под его цветомузыку прямо на мостовой. Даже шоферы оставляли автомобили за углом и приходили сюда веселиться.

Хозяйка земли

Надумала улитка вместо маленькой ракушки всю Землю своим домом сделать. Вот и прилепила на спину земной шар. Ночь настала, звезды вокруг. «Хорошо ползти по космосу», - думает улитка. – Теперь я всей Земли хозяйка. Только бы меня жаба не слопала.

Великий Богомол

Великий Богомол был больше всех окрестных богомолов. Но приснился ему богомол размером с лошадь, говорит: «Какой же ты великий?» Поднатужился Великий Богомол и вырос больше лошади. Но приснилась ему гора, говорит: «Разве ты великий?» Вырос Богомол с гору. Тут приснился ему ангел, говорит: «Разве ты богомол?..»

Ждуня

Некоторые очень нетерпеливы. Но Ждуня умел дожидаться, чего хотел. Ждет и ждет. Людям любопытно, чего он дожидается. Подходят, спрашивают, стараются угадать. И если угадали, так рады, что изо всех сил помогают ему получить, что надо. Ждуня много дождался в жизни. А вот дождался ли кто-нибудь чего-нибудь от него – неизвестно.


Самое большое колесо обозрения

Когда Энь был малышом, любимым его аттракционом было колесо обозрения. Когда он вырос, то стал инженером и построил самое большое из таких колес. Потом – такое, то Земля стала только одной из кабинок. Потом – еще больше!.. Мы не замечаем, но знающие люди говорят, что это колесо до сих пор расширяется.

Толпа – толпища

Жила-была толпа-толпища. Толстая и глупая. Толкалась на площади и глотала тех, кто глазами или ушами хлопал. А проглотит – не выберешься, такая она цепкая да липкая. Но один человек догадался, как спастись. Закрыл глаза и стал думать о своем. Появился на нем толпозащитный костюм, тут уж и выбраться удалось. А толпа-толпища даже и не заметила этого.

Мозговой компьютер

Придумал Прог, что его мозг – это живой компьютер. И у каждого человека тоже. Стал всем это объяснять, а ему никто не верит. Загрустил Прог. Думает: «Что за грусть в моем компьютере? Наверное, он перегревается. Вентилятор нужен». С тех пор все ищет вентилятор для головы.

Тропинка для босых

Встретились два волшебника, Фа и Фо. Фа похвастался туфлями-скороходами, которые мчались быстрее света. «А у меня есть бесконечная тропинка, - сказал Фо. – Кто по ней идет, наполняется радостью и мудростью. Чем дальше, тем больше». «пробеги по ней в моих туфлях, - посоветовал Фа, - станешь самым радостным и мудрым». – «Нет, - улыбнулся Фо, - обутому по ней не пройти».

Платформа «Весенняя»

Вышел приезжий на платформе «Весенняя», спрашивает: «У вас тут и в самом деле всегда весна?» - «Всегда – отвечает прохожий. – Только иногда очень жаркая, прямо пекло. Иногда бывает дождливая, да и листья опадают. А иногда прохладнее наша весна бывает, вот как сейчас». Завернулся в шубу и пошел себе по дорожке между сугробами.

Путеводный отшельник

Фоф жил в горах отшельником. Он хотел понять, как надо жить. Часто к его хижине приходили заблудившиеся путники и просили помочь выбраться. Вместе с путником Фоф уходил в пещеры и по лабиринту темных каменных коридоров выводил его к подножию гор, прямо к нужной дороге. Путник удивлялся, а Фоф говорил: «Когда свою дорогу в жизни ищешь, так и другому помочь хочется.»

Правитель правил

В одной стране жили люди и правила. Люди рождались сами, а правила придумывал правитель. Он был придумчивый, и вот правил стало больше, чем людей. Скучно было людям жить среди стольких правил, и они убегали в соседние страны. Наконец остался правитель среди правил один, да и сам не выдержал, убежал. А страну пришлось географам открывать заново, когда все правила из нее выветрились.

Жонглер воробьями

Жонглер Во умел жонглировать чем угодно. Но никто, кроме него, не умел жонглировать воробьями. Другие жонглеры пытались раскрыть тайну этого номера, но не могли. Наконец, они поймали одного из воробьев Во и научили его говорить, и тот сказал им: «Когда Во ловит нас, он каждого успевает погладить и шепнуть ему, как он его любит. Вот мы и летим к нему в руки». Чирикнул Воробей – и упорхнул обратно к Во.

Киоск, в котором все было

Гулял семья в лесу и сбилась с дороги. Видят – киоск на поляне. С надписью: «У нас все есть». Купили они папе пилу для камней, маме платье, меняющее цвет по настроению, а дочке растущую куклу. Ушли довольные. А продавец загрустил. Опять не понадобились ни фонтанчик радости, ни счастье небывалое, ни шлем для творчества. Надо хоть пыль с них стереть.

И еще несколько притч. Правда, от других авторов.

Притча о наполненном кувшине.

К одному богачу пришел голодный нищий. Богач велел дать ему большую миску супа, а когда нищий поел, спросил, сыт ли он. Услышав утвердительный ответ, он приказал дать нищему еще и мяса. Тот съел все дочиста и на вопрос богача снова ответил, что наелся. Тогда ему принесли кувшин молока, который тут же был выпит до дна. Богач засмеялся и спросил: «Зачем же ты говорил, что сыт, если не прочь был поесть и еще?»

В ответ нищий взял кувшин и доверху наполнил его камнями. «Полон ли кувшин?» - спросил он богача. – «Конечно», - ответил тот. В промежутки между камнями нищий насыпал, сколько мог, песку, и спросил снова: «Теперь полон?» - «Ну, теперь-то уж наверняка!» - воскликнул богач. Тогда нищий налил в кувшин воды, наполнив его и в третий раз.

Притча о пропавшем топоре.

У одного человека пропал топор. Он подумал на своего соседа и стал к нему приглядываться. В самом деле: ходит он, как укравший топор, смотрит, как укравший топор, - каждый жест, каждое слово выдавали в нем вора.

Вскоре топор нашелся. Когда после этого человек снова взглянул на соседа – тот уже ничем не был похож на укравшего топор.

Притча о хищном баране

На стеблях травы жил крошечные букашки. Старшие из них учили младших: «Посмотрите на этого тигра, который лежит неподалеку. Это добрейшее существо, они никогда не делал нам ничего плохого. А вот баран – опаснейший хищник: приди он сюда, сейчас бы сожрал бы нас всех вместе с травой, на которой мы живеи. Но тигр справедлив – он отомстил бы за нас».

Ах, какие замечательные притчи! Мне особенно понравилась фраза:

У него ничего не было, кроме богатства.

А в притчу о пропавшем топоре я бы добавил:

Вскоре топор нашелся. Когда после этого человек снова взглянул на соседа – тот уже ничем не был похож на укравшего топор. Но осадочек-то остался...