Кин-дза-дза!

"Народу нравится" — думал я, глядя на череду тополей вдоль дороги, каждый из которых имел одну и ту же сакральную для народа и одновременно нецензурную надпись.

"Народу понравится" — думал Ильич, называя интеллигенцию "говном нации" в одном из писем.

Народу нравится, когда он кому-нибудь нужен и полезен, если это, конечно, не явный враг. ("Мальчики, толкните телегу, а то здесь подьем! — А вот это всегда пожалуйста!".)

Народу нравится —
"Все "счастливы", хотя ничего не чувствуют, никого не любят и не рассуждают." (Фромм Э. Здоровое общество. Догмат о Христе. М: АСТ: Транзиткнига, 2005. - С.410)

Народу нравится думать, что то, что не убивает его, то делает его сильнее.

Народу нравится радоваться без значительного повода для радости. — И это он называет "поднятием настроения".

Народу нравится его правитель, если он умеет высоко держаться в обществе и если он быстро определяет и обвиняет козлов отпущения.

Народу нравится пользоваться услугами козлов отпущения.

Народу нравится заниматься ерундой и называть это творчеством.

Народу нравится радоваться своему существованию.

Народу нравится хорошо о себе думать просто так и делать из достоинств верхних классов недостатки, призывая на помощь свою нищенскую мораль и обвинения в тотальном обжорстве ("они зажрались, с жиру бесятся").

Народу нравится слушаться старших.

"Народу нравится заниматься ерундой и называть это творчеством."
Это да, согласен

Дмитрий писал(а):"Народу нравится заниматься ерундой и называть это творчеством."
Это да, согласен

Говорят, чем бы дитя не тешилось...

Народу нравится слушаться старших.

А вот это, вроде даже и не плохо

Я_скажу_всем писал(а):

Народу нравится слушаться старших.

А вот это, вроде даже и не плохо

Это неплохо только с точки зрения выполнения традиций.
Для маленьких людей ещё понятно зачем это нужно, а взрослые должны сами "рулить". Но взрослые часто слушаются старших не по возрасту.

Народу нравится слышать новости о победе своих [как он определяет и дифференциирует "своих" — отдельная история] спортивных команд, деревенских драчунов, регулярных войск.

Народу нравится закрывать вопросы, не отвечая на них. В этом им помогает дискредитация вопрошающих и обращение к религии.

Народ не любит искать истину. Потому он больше доверяет мистике колдунов и экстрасенсов, чем логике научного учения. Он предпочитает пребывать в неведении и не обременять свой мозг хоть сколь-нибудь неутилитарными знаниями. Исключением этого их недалекого утилитаризма являются сказки: их они любят слушать, несмотря на бесполезность сказочных знаний для их работы.

Народу нравится требовать в обязательном порядке по отношению к себе столько адекватности, сколько он сам порой не может предоставить. И этого противоречия он никогда не замечает.

Народу нравится слушать и видеть сказку по-особенному. Сказка для народа — основа мировоззрения. Народ почти ненавидит "сухую" информацию, о которой нужно думать не только для её осмысления, но и для её оценки.

Народу нравится слышать слова о своём равенстве. Даже если в реальности всё не так: он почему-то думает, что сказанное слово рождает соответствующее ему дело. То есть: он думает, что за то, что все знают (все слышали) кто-то будет бороться и восстанавливать соответствие сказанным словам.

Народу положительно нравится знать красивую и бодрящую неправду. Будучи по природе своей интеллектуально беспомощным, он не умеет и не желает познавать этот мир, его правду. Народ на каждом повороте события и при каждом случае желает "только бы не допустить панику". Страшнее "паники" для народа ничего нет, ему по сути наплевать на всё, кроме самой "паники". Я пишу слово "паника" в кавычках, потому что это не настоящая паника имеется в виду народом, а крах собственных иллюзий. Иллюзии же народом берегутся и преумножаются пуще всякого знания учения и языка.

Народу нравится скорее сделать то, о чем надо было долго подумать. Глубокие размышления и мышление являются его слабыми сторонами, поэтому идеи для народа следует упрощать.

Народу нравится постигать науку из уст тех, кого он уважает.

Народу нравится не слышать критику в свой адрес, а если кто-то всё же порывается его критиковать через заткнутые ладонями уши народа, то народ в ответ ему покажет кукишь и потрясёт ему перед носом кулаком.

Низшие классы от высших хотят слышать только одну правду: сколько денег они украли. О существовании другой правды они даже не подозревают.

Народ считает высшим классом своих начальников и директоров предприятий, тогда как они — средний класс.
Народ называет только то, что непосредственно видит сам.
Он никаким образом не заглядывает за.

Народу нравится чтоб с ним считались, даже если дело его не касается.

Особенно народ неравнодушен к красивым, манерным и благородным жертвам. К ним он питает особые чувства, и завсегда второпях и в экзальтации ведет таких к священному алтарю.

Народу нравится осознавать, что на одну силу всегда найдется другая, большая. Этого сознания ему всегда достаточно для успокоения, а вот осознания, что чаще всего он ни одной, ни другой той силы не имеет — этого и в помине нет. Это для народа страшная правда.

Народу нравится играть в недовольство властями.
При этом народу практически не в чем обвинить своё правительство, кроме сущих мелочей, типа плохой дороги.
У них выходит пустое обвинение, которое нужно адресовывать не выше мэра города, да и для мэра это не та критика.
Короче говоря: они не знают, чем они недовольны своим правительством. Так просто модно, вот и недовольны.

Народу нравится работать на авариях, потому что тогда цель работы и её польза для разных людей заслоняет собой истинный её мотив — классовую эксплуатацию.

Народу нравится взирать со стороны на недостатки личности.