Кин-дза-дза!

Цитата актёра Михаила Пуговкина: Ведь теперь на экране все больше появляется типов, которые отвратительны зрителям, а что делать... Персонажи эти - отражение нашей убогой действительности. Одни названия лент чего стоят - "Плюмбум", "Кин-дза-дза", "Бля". Со временем мы этим переболеем. Я верю, что все станет на свои места. Будут добрые, светлые ленты. Будут кинокомедии...

http://www.russkoekino.ru/books/pugovki ... 0074.shtml

Фантастика ли?.. Вероятно, так. Уж больно невероятные вещи происходят на экране.

Научная ли?.. Безусловно нет, скорее антинаучная. Авторы в этом смысле настроены откровенно эпатажно. Они, к примеру, совершенно не намерены даже намекнуть, каким образом перемещается в пространстве ржавая и дырявая бочка

Ага, стало быть, есть и пародия?.. Вряд ли. Тут все и сложнее и проще. Проще вот почему. Прямая деловая причина именно такого художественного решения в том, что отечественному кинематографу не хватило бы ни сил, ни средств, ни людей, ни профессионального умения, чтобы «выдать» на экране мир дальних галактик и сверхцивилизаций в их научно-технологическом блеске. Реваз Габриадзе, Георгий Данелия, Павел Лебешев, Александр Самулекин и Теодор Тэжик понимали это и потому остроумно и просто решили проблему: вывели на экран примитивную, «бедную» цивилизацию.

Сложность же в том, что недостатки отечественной кинотехнологии становятся порой источником достоинств кинематографии. В данном случае порождают ясный и точный замысел фильма. Перед нами, очевидно, цивилизация, обожравшаяся технологиями, а потом отрыгнувшая их. Авторы фильма бросают вызов привычным технологическим парадам в десятках фильмов о будущем. В итоге пародируется не сам жанр научно-фантастического кино, но некоторые реалии подобных фильмов, и до жанра авторам нет дела. Они не над будущим смеются, но над нашими современными технократическими амбициями.

Здравый смысл авторов фильма налицо: «не в этом счастье»,- говорят они. По другому счету будем искать истину — по нравственному. Чем душа жива в этих дальних галактиках?..

«Не новый поворот»,- слышу я голос оппонента. Что ж, может быть, и не новый… Но выраженный с такой конечной яростью, какой я не вcтречал. Привычная логика суждений в этом случае такова: «конечно, человек важнее всего, но техника сама по себе не только необходима, но и прекрасна». Но эта логика половинчата для Габриадзе и Данелия. Гнусь и ржа самой великолепной техники выявлены ими до конца. И тогда становится легче говорить о главном.

Главное в ленте — это зрелище человеческого падения, разложения и деградации личности.

«Страну рабов, страну господ» живописуют нам авторы «Кин-дза-дза!», живописуют с горечью фарса, порой гиньоля.

Если всмотреться, за десятками фарсово-трагикомических деталей проступает некая общественная система, достаточно последовательно и строго выстроенная.

«Опять-таки не ново!» — скажет мой ученый оппонент, поместит Плюк и плюкан в литературно-исторический контекст, помянет Замятина, Хаксли, Оруэлла. Более того, расценит фильм как проекцию на возможное будущее нашей цивилизации.

Но «Кин-дза-дза!» не относится ни к утопиям, ни к антиутопиям. Данелия движим здравым смыслом, который требует ясности и отчетливости позиций. Будни галактики Кин-дза-дза для него не Послезавтра, а Сегодня. Язвы деградации личности, утраты духовности испещрили весь земной шар. Данелия не побоялся в своем фильме сконцентрировать эти язвы, довести их до критической массы…

Мне думается, что и неровное дыхание фильма, отдельные его длинноты и несообразности проистекают из того же: из трагического ощущения режиссером утраты человеческого тепла.

Не потому ли и для себя самого, как актера, Георгий Данелия избирает в фильме особую роль?

Улыбчивый убийца, стерилизующий мир по своему усмотрению, творец геноцида, облаченный в белые безгрешные ризы — вот что играет Данелия. И в первый, пожалуй, раз его улыбка на экране пугает. Это что же должно было произойти, чтобы едва ли не самый большой человеколюбец в нашем кино решился сыграть садиста?..

Значит, что же: лишь тотальное неверие и отчаянный крик предупреждения?

Ну нет, только не так! Иначе это не был бы фильм Данелия.

Вот тут, пожалуй, самое время вспомнить о многозначности здравого смысла. Ну, в самом деле, разве не от лукавого финальный сыр-бор, суета вокруг спасения Уэфа и Би? Откуда такая самоотверженность во имя деградировавших подонков?

Сердцевинный это вопрос, главный…

Антиномия прораба и студента налицо. Но и общность тоже обнажена. И Станислав Любшин, и Леван Габриадзе точно и звучно ведут свою главную ноту: человеческое достоинство.

Им бы вырваться домой: слов нет, это и есть доминанта всех поступков. Но не менее существенно и другое: выстоять, сохранить себя, не впасть в рабство, не оскотиниться — именно так! И внутреннее действие фильма вокруг того и складывается.

Вот ведь как все вокруг медленно, но верно сдвигает тебя назад, к звероподобным предкам! Подчинись инстинктам: есть ведь так хочется, пить!.. Подчинись насилию: вдень в нос колокольчик, родной… Теперь приседай, приседай, похлопай себя дурацки по щекам и раскорячься, родной… И молви — «ку»!

Может быть, самый горький момент фильма — это тот, когда наши соотечественники суетливо и подло жалуются начальству — эцилоппу — на бродячих коллег Уэфа и Би.

Впрочем, к чести Машкова, спасовал он все же на минутку… Потому как увидел тут же себя в кривом зеркале. Увидел, как Би и Уэф моментально стали закладывать друг друга вооруженному эцилоппу. Но не просто зарегистрировал прораб в тот момент животный страх у бродячих артистов-плюкан. Думается, еще и пожалел их, испытал чувство сострадания.

В этом — суть.

Замысел авторов фильма представляется мне глубоким именно в том, как и в сумерках еще недавно живой души, среди царства инстинктов отыскивают они человеческое.

Стало быть, не так уж с бухты барахты вспомнили в час отбытия Владимир Николаевич и Гедеван об опустившихся и одичавших хозяевах пепелаца. Почувствовали себя в их шкуре. Подметили зверское в себе, человеческое в них… Возвысились до сострадания.

Чувство это в высшей степени свойственно музе Георгия Данелия. Есть благородство и вера, а потому никак не наивна отчаянная попытка Машкова спасти «недочеловеков» Би и Уэфа, от которых его уже тошнит.

Вот почему именно этот отчаянно нелепый поступок так необходим авторам. Именно это кажущееся бессмысленным многозначие здравого смысла и создает удивительный эффект просветления в финале ленты. Когда все уже, кажется, погребено в железный ящик-эцих, и Вера, и Любовь ...

Когда после смрада Плюка и мертвечины Хануда засиявшие цветами просторы Альфы тоже оказываются пораженными тленом изысканной бесчеловечности…

Вот тогда Машков и Гедеван делают еще одну попытку спасти тех, к кому «привыкли, что ли», — и это безрассудное братство и дарит нам свет Надежды.

Свет непогребенной Надежды: мы все-таки останемся людьми.

Но в фильме, как известно, все произошло проще, без патетики. Грубый и невежественный Уэф не захотел на планету, где не знают, «кто перед кем будет приседать», а образованный Би отказался от общества, в котором «нет цветовой дифференциации штанов». Прораб и студент возвратились на Землю из галактики Кин-дза-дза без спутников… И только тут, на Земле, донеслось до них из воздушных миров пробившееся через нечленораздельные «ку!» и «ы-ы-ы!» неутоленное вопрошание: «Мама, мама, что мы будем делать?»

А в самом деле, что мы все, земляне, будем делать?.. Не так-то просто ответить на этот вопрос, да и не притязали на это авторы умной и горькой ленты. Но чего не надо делать, они знают хорошо.

Не станем вдевать в нос колокольчик… Отучимся унижаться, а того важнее — унижать… Попробуем думать, что говорить, а куда важнее — говорить именно то, что думаем… Докажем, ей-богу, что юный Гедеван не так уж и ошибается, когда полагает, что на Земле не перевелись еще порядочные люди.

ГУРЕВИЧ Л. Многозначность здравого смысла // Искусство кино. 1987. № 7. С. 60—67

Как же часто в нашей жизни детские впечатления оказываются обманчивыми… Впервые увидев на тогда еще черно-белом телеэкране летящую по пустыне бочку, я принял ее за бред сумасшедшего и даже представить себе не мог, что всего через несколько лет совсем иначе взгляну на планету Плюк. Тогда я просто не понимал идеи авторов, еще не знал значения слова «бюрократия» и не задумывался о жизни. Хорошо это или плохо, но сейчас, спустя годы, розовые очки разбиты, я повзрослел, и фильм «Кин-дза-дза» предстал передо мной совсем в ином свете. Происходящее на экране — очень яркое и правдивое отображение нашего общества через аллегорическую призму. Спустя много лет после выхода картины, ее концепция не потеряла своей актуальности: болезни советского социума перекочевали в наши дни. Такова природа человека, ничего с тех пор не поменялось, разве что желтых штанов больше стало. Впрочем, не буду углубляться в смысловой багаж фильма — каждый человек извлекает из него что-то свое и делает собственные выводы.

О постановке в «Кин-дза-дза» разговор особый. Причудливые ржавые конструкции и непонятно каким образом работающие механизмы не раз заставили меня улыбнуться. Здесь межпланетные бочки с пропеллерами и прочие гравицапы выполняют символическую роль, они вовсе не призваны продемонстрировать достижения отечественного кинематографа в области спецэффектов. Режиссер, как мне кажется, поступил совершенно правильно, когда подошел к вопросу с иронией и простотой визуального ряда вывел на первый план игру актеров, которая и сделала его творение одним из последних шедевров советского кино. «Кин-дза-дза» относится к категории фильмов, которые не «приедаются», их можно пересматривать многократно, смакуя особо понравившиеся моменты.

Основная изюминка картины — блестящая актерская работа. Герои фильма получились разные, и характер каждого из них по-своему интересен. Станислав Любшин сыграл очень любопытного персонажа — прораба дядю Вову. Этот весьма своенравный, прямолинейный, и попросту упрямый землянин пытается взять ситуацию в свои руки лишь по той причине, что он старше скрипача. C одной стороны, его независимость вызывает уважение и симпатию, с другой — ощущается явный перебор, ведь всегда идти напролом нельзя, и большинство неприятностей дядя Вова успешно создает сам, впутывая в них и несчастного грузинского студента. Однако, при этих относительных недостатках прораб с планеты Земля — человек честный и порядочный, потому и выглядит на Плюке инородным телом. Пожалуй, герой Любшина наименее комичен и добавляет в фильм элемент драматизма.

Второй землянин — забавный студент (по совместительству скрипач) Гедеван Александрович. Несмотря на то, что сыграл его молодой малоизвестный актер Леван Габриадзе, роль отличная и запоминающаяся. Регулярные приступы клептомании и громкие глубокомысленные высказывания в исполнении скрипача — это надо видеть!

Однако, фильм хорош не главными персонажами, а второстепенными, коими являются обитатели пепелаца. Юрий Яковлев сыграл пацака по имени Би, товарища весьма непростого, где-то скользкого, меркантильного и циничного, как все обитатели Плюка и до поры до времени знающего свое место, но довольно гордого и временами даже совестливого. Жемчужина картины — конечно, чатланин Уэф, бесподобно сыгранный Евгением Леоновым. Это, безусловно, самый забавный герой фильма, наблюдать за ним — сплошное удовольствие. И персонаж-то сплошь отрицательный: жадный, корыстный, напрочь лишенный благородства, но Леонов наполнил своего чатланина просто невероятной харизмой. Трудно даже представить, сколько раз я пересматривал сцены с господином Уэфом. Чего стоит только игра со скрипачом в плевки! Гениальная роль в исполнении гениального актера.

Эпизодические персонажи занимают лишь малую часть экранного времени, но они так же убедительны и органично вписываются в пустыни Плюка и «гуманный» мир Альфы.

«Кин-дза-дза» выходит за строгие жанровые рамки, и комедийная составляющая гармонирует с драматическими эпизодами и завуалированной критикой фальшивых общественных ценностей. Несмотря на то, что нравится фильм далеко не всем, у него завидная судьба: его не загубила на корню цензура, его по праву считают киноклассикой и, главное, его любят и с удовольствием смотрят до сих пор а это, согласитесь, чего-то стоит.

автор- <bartleby>

10 «Ку» из 10

Недавно, впервые пересмотрев «Кин дза дзу» во взрослом состоянии, Я совершенно иначе осознал гениальный замысел Данелии.

Советским людям всегда казалось, как хорошо живется людям на Западе. А на других планетах вообще отлично. И оригинальность идеи фильма в том, что мы с нашими героями, Владимиром Николаевичем Машковым и скрипачом-Гедеваном, попадаем не в технологически развитую цивилизацию, а напротив, мир, где межпланетный корабль больше напоминает ступу на курьих ножках, и заводится ударом молотка по ржавой гайке. Альтернативный вариант мы видим на планете Альфа, своего рода псевдо-рай, где все приторно вежливые, цветочки выращивают. А на самом деле, здесь никому не важно твое мнение. Это мир, где за тебя решают, быть тебе кактусом или нет. И только здесь, на чужбине, «наши» понимают, как они хотят на родину: на Землю, в СССР, к себе домой.

Фильм поднимает огромное количество тем, одна из которых — деньги, их власть над людьми. Что является мерилом богатства? Кто бы мог подумать, что на другой планете индикатором роскоши служит спичка? Коробок в советское время стоил 1 копейку, дешевле не стоило ничего. А здесь гравицапа (деталь от космического корабля) стоит полспички. А чатлы, деньги на Плюке, на Земле всего лишь кусок керамики, как во сне Скрипача. Выходит, наши представления о ценности вещей придуманы обществом и по-настоящему ничего не значат.

Не менее надуманы наши представления и о психологическом превосходстве над другими людьми. В этом плане интересен разговор Уэфа и Гедевана. «Они будут на четвереньках ползать, а мы на них плевать» — «Зачем?» — «Удовольствие получать» — «А какое в этом удовольствие?» — «Молодой еще».

«Оголтелый расизм». Поражает нелепость идеи дискриминации по цвету зажигающейся лампочки, а разве менее абсурдны другие виды розни, встречающиеся на Земле.

Это фильм-карикатура на людские пороки, которые оказываются везде одинаковыми, неважно Плюк это или Земля. Плюканам также не чужды лень и высокомерие, вот например, очень остроумный диалог Уэфа и дяди Вовы, когда прораб ремонтирует пепелац. «Дядя Вова, цапу надо крутить, цапу» — «На, сам делай» — «Я не могу — Я чатланин» — «Как советовать, так все чатлане, а как работать так …».

Плюканам, как в принципе и землянам, присуще и тщеславие: «Если у меня немного кц есть, Я имею право носить желтые штаны и передо мной пацак должен не один, а два раза приседать».

Не мог Данелия не задеть столь актуальный тогда национальный вопрос. Не случайно он посылает в космос вместе русского и грузина. Гедеван и Владимир Николаевич, на другой планете смогли выжить только вместе. На это намекает режиссер, видя уже тогда намечающиеся ростки сепаратизма. Прораб Вова — умный и смекалистый, а поэтому весьма быстро адаптируется на незнакомой планете, правда, слишком гордый и независимый из-за чего возникают постоянные проблемы. В. Н. чрезвычайно порядочен — он даже Плюкан не может кинуть в беде. Гедеван же, с его иррациональностью мышления и клептоманией, придает истории комический оттенок.

Интересно то, что Я смотрел фильм с английским субтитрами и не переставал восхищаться нашим русским языком. «Зараза»,«Гаденыш», переводятся не иначе, как «Bastard», а ироничное «родной» в исполнении Яковлева — всего лишь «my friend». Я понял, что этот фильм иностранцу понять нельзя. Невозможно перевести на английский, и даже на современный русский, фразу: «Мы из Советского Союза, прибыли по культурному обмену». Чатлано-пацакский словарь включает всего восемь слов, а наш «великий и могучий», даже в исполнении прораба дяди Вовы досконально передает все оттенки чувств.

А вот эту фразу, даже выдернутую из контекста фильма, Я считаю абсолютным шедевром: «Вот у вас на Земле, как Вы определяете, кто перед кем, сколько должен присесть» — «Ну, это на глаз».

Абстрагируясь от своего отношения к фильму, думаю, что фильм действительно способен вызвать раздражение, но только у тех, кто привык мыслить конкретно. Для думающего человека, фильм не проходит транзитом через мозг, а надолго цепляется за нервные клетки.

Фильм очень позитивен: обличает пороки, пропагандирует вечные ценности, но только не языком бюрократического официоза, а весьма иносказательно.

В общем, тот редкий случай, когда в фильме нет ни одного «кю».

автор- Micki

Зазеркальная планета.

Советская фантастика явление столь же необычное, сколь и советская электронная музыка. То есть, что первое, что второе существовало, но не в таком количестве, чтобы стать частью культуры. Киноленту режиссера Георгия Данелия под довольно странным названием «Кин-дза-дза!» по этой причине наверно и обрела популярность среди жителей постсоветского пространства, хотя далеко не каждый уделил время на просмотр сие чуда.

По большому счету, кинолента является не классической фантастикой, а, скорее, антиутопией. Ведь при всем технологическом развитии планеты Плюк, куда попадают прораб Владимир Николаевич и грузинский студент Гедеван Александрович, она больше походит на одну большую ржавую помойку с ярко выраженным расизмом в обществе. А абсолютно «дикие» по нашим, человеческим, меркам обычаи и особенности быта, мысленно наводят на ассоциации с серией книг Дугласа Адамса «Путеводитель по галактике для путешествующих автостопом». Несмотря на отдаленность планеты, где разворачиваются события, провести параллель с нашим современным обществом не составит труда. Для того, чтобы полностью проникнуться атмосферой фильма, нужно родиться в славянском менталитете, или, по крайней мере, прожить в нем лет 10. Тогда и сплошные «Ку!», не будут казаться нелепостью, и «отвратительные» мелодии, исполняемые группой, предстанут не несуразицей, а намеком на современную попсовую музыкальную культуру. В качестве примера достаточно привести трюк Димы Билана на конкурсе «Евровидения», во время выступления оного на сцену вышел скрипач и вверг публику в феерический восторг. В «Кин-дза-дза!» присутствует нечто подобное, с той лишь разницей, что играет на скрипке далеко не профессионал. И таких параллелей с современным обществом можно привести не один десяток. В этом, наверно, и заключается основная ценность картины, как искусства.

Актуальность — это, несомненно, хорошо, но вот даже технически продвинутый автомобиль может оказаться не востребованным, если дизайн будет напоминать старую коробку с торчащими гвоздями. В этом аспекте и заключается главный недостаток, который может свести на нет желание ознакомления с картиной. Задумка режиссера снимать в формате, показывающем мир резким, контрастирующим, отчего и несколько более неприятным, чем на самом деле, является довольно специфическим, если не отталкивающим решением. На сегодняшний день, как известно, существуют гораздо более красивые в техническом плане картины. Вот только проблематика, поднимаемая ими, в отличие от «Кин-дза-дза!», несколько смещена и не так сильно приближена к «простому советскому человеку» или, с поправкой на современность, «простому постсоветскому человеку».

Говоря о «Кин-дза-дза!», невозможно не обмолвиться о двух главных символах киноленты — инопланетянах чатланина Уефа и пацака Би, воплощенных Евгением Леоновым и Юрием Яковлевым. Роли инопланетных безработных певцов, с которыми и сталкиваются земляне, получились очень смешными и одновременно запоминающимися, но при этом не лишены чувства социальной сатиры. Иными словами, являются основными характеризующими звеньями современного общества, пародией на которое и является планета Плюк. А огромнейшее количество фраз, получивших массовый характер распространения в разговорном языке, лишь подчеркивают ту весомую степень влияния на массовую культуру, которую оказывают их образы. И это с лихвой покрывает все условности и архаичности, на которые пришлось пойти в процессе создания фильма.

автор- Busterthechamp

Нам повезло, что фортуна сделала крутой вираж, в результате которого начинающий архитектор и художник (говорят, Михаил Калатозов благословил его на режиссуру, увидев рисунки) оказался на Высших режиссерских курсах. Наверное, он проектировал бы замечательные сооружения, но как представить наше кино без фильмов "Я шагаю по Москве" и "Тридцать три", без "Мимино" и "Не горюй!", без "Афони" и "Осеннего марафона"?!

Критики утверждают, что термин "лирическая комедия" появился в связи с данелиевской картиной "Я шагаю по Москве". "Звонкий, хмельной фильм", - сказал о нем Эмиль Лотяну.

О чем картина? Да просто о том, как замечательно жить, когда ты молод, и все впереди, да еще летний дождь хлынул, и девушка, танцуя, бежит босиком по лужам...

И я настаиваю, что эта тема - беспричинной ослепительной радости бытия (восторга бытия) - главная в творчестве Данелии. И редкая для нашего кино. Разве не это чувство распирает вертолетчика Мимино, парящего над прекрасными горами и долинами родной Тушетии. Разве не оно рвется песней из глоток беззаботных друзей-гуляк в фильме "Не горюй!"? Разве не из-за неизбежности этой утраты плачет умирающий старше (Серго Закариадзе), созвав друзей на прощальный пир?

В картинах Данелии нет плохих людей. Есть слабые, тщеславные, недалекие, амбициозные, обиженные, озлобленные. Но и к ним ни автор, ни зритель не испытывает недобрых чувств - скорее, жалость.

Мир без злых людей. Так не бывает... Данелия не спорит: "Я не снял, кроме первых, ни одной реалистической картины - они правдоподобны, поскольку соблюдена логика поведения людей. А по жанру это чаще всего сказки..."

Как животные раньше людей чувствуют приближение природных катаклизмов, так художники подлинные предвосхищают катаклизмы общественные. Признаки душевного дискомфорта, разрушения ранее гармоничного мира видны уже в фильмах "Совсем пропащий", "Афоня", "Осенний марафон". В "Слезы капали" милейший человек превращается в брюзгу-человеконенавистника, беспричинно обижающего всех и вся. И настолько противно становится ему жить в таком мире и с таким самим собой, что он даже попытается прилюдно, демонстративно повеситься, а когда не удается - идет топиться! Конечно же дело было не в злом осколке волшебного зеркала злых троллей (просто без такой сказочной обманки фильм тогда не выпустили бы на экран). Дело было в той жизни, которой мы жили в конце брежневской эпохи, на излете застоя, чувствуя, что все сползает куда-то в тартарары, с ужасом думая: когда все это кончится, и чем?!.

Мысли о грядущей катастрофе привели Данелию к фильму-предостережению со странным названием "Кин-дза-дза".

Сценарий они писали вместе с Ревазом Габриадзе, писали долго и упоенно, и однажды Данелия спросил: "Сколько мы уже пишем?" Под окнами было какое-то африканское посольство. Габриадзе выглянул и ответил: "Когда начинали, постовой был в чине сержанта, а сейчас он уже младший лейтенант".

Прочитав сценарий, тогдашний председатель Госкино Камшалов сказал Данелии: "Если бы это был не твой сценарий, я эту хлю бросил бы читать на первой странице!" Хорошо, что они тогда ничего не поняли. "...Более антисоветского, революционного - по всем понятиям - сценария я в жизни своей не читал!" - признается оператор Павел Лебешев.

Впрочем, всю меру сарказма и провидения можно оценить лишь сейчас, спустя 15 лет после создания. Начинается фильм очень буднично: жена послала Владимира Николаевича в магазин за хлебом и макаронами. На улице к нему обратился незнакомец, и попросил помочь (видимо, В.Н. из тех людей, у которых всегда спрашивают дорогу и просят денег) - потому что на снегу босиком стоит странный человек и уверяет, что он инопланетянин. Ну не мог же прораб Машков, в самом деле, поверить, что в руках у мужичонки в вонючих обносках, добытых в мусорном контейнере, - машинка мгновенного перемещения по Вселенной. Да и кто бы поверил?! Поэтому и не стал он слушать весь этот бред насчет номера планеты в тентуре и галактики в спирали, не внял предостережению "нельзя, если не знаешь-". Отмахнулся: "Да можно-" - и ткнул в первую попавшуюся кнопку-Резкий свет низко стоящего солнца слепил глаза. Вокруг были бескрайние пески. И где-то вдали тоскливо, заунывно - не то в дудочку кто-то дул неумело, не то волки выли... Потом появился новый звук; - что-то вроде гуденья мотора, сопровождаемого ритмичным лязганьем: вопреки всем земным физическим законам по воздуху приближалось нечто среднее между здоровенной бронированной кофемолкой и ступой Бабы-яги. На крыше вращался ржавый однолопастный винт... Приблизилось. Плюхнулось. И из него вышли два мужика. Небритых. Абы как одетых. Стали нелепо приседать, растопыривая руки, и вопить противными голосами: ы-ы-ы... Так земляне встретились с обитателями планеты Плюк.

И мы погрузились в абсурдный и страшненький мир. Где нет морей, потому что из них сделали луц - топливо, в переводе с плюканского.

Но перестарались. И теперь, чтобы попить, надо из лупа делать воду. Где самая большая ценность - кэце (спички, самый дешевый в советские времена продукт в Союзе, 2 копейки за коробку, т.е. за 60 штук). На полспички можно купить гравицаппу - без нее пепелац может летать только как вертолет, а с гравицаппой - "фюить, и в пять секунд в любую точку Вселенной". И те, у кого есть немного кэце, имеют право носить желтые штаны, а те, у кого кэце много - малиновые. Где пацак приседает перед чатланином, хлопает себя по щекам и говорит "ку", а перед оцелоппами (представителями власти) - приседают и те и другие. А перед желтыми и малиновыми штанами - так даже два раза. Где за то, что ты не приветствовал видео Пе Же (вождя), тебе тут же присудят пожизненный эцих с гвоздями, а то и транклюкируют. Где "кю" - допустимое в обществе ругательство, а "ку" - все остальные слова. Которые вслух произносить не обязательно, потому что все умеют читать мысли друг друга, - но проку в этом немного, так как никто не думает того, что думает на самом деле. Где остатки некогда великой (судя по остаткам) цивилизации ржавеют и разваливаются, где искусство выродилось в примитивное кривлянье, где удовольствие получают от того, что другие перед тобой ползают на четвереньках, а ты на них плюешь, где человека порядочного считают дикарем... Вам это ничего не напоминает?

Если в те времена, когда вышла картина, она воспринималась как горькая, но - пародия на современное общество, то сегодня очевидно - это было пророчество: ибо наша нынешняя реальность похожа на плюканскую как отражение на оригинал. Топливный кризис, замерзающее Приморье, одна экологическая катастрофа за другой, развал промышленности, озоновые дыры, разделение живших мирно вместе народов на "пацаков" и "чатлан", акция по затоплению гордости нашей космонавтики орбитальной станции "Мир", на которую как на цирковой аттракцион продавали билеты. И Соединенные Штаты - в роли Абрадокса, определяющего, какому народу что во благо. Приехали, родные...

"К сожалению, все сбывается, - грустно констатирует Данелия, - есть у нас теперь пацаки, есть чатлане. Словарный запас уменьшился, скоро останутся только "ку" и "кю"..."

Добавлю, если раньше мы действительно на глазок определяли, "перед кем сколько раз надо приседать", то теперь уже налицо дифференциация общества "по цвету штанов", то бишь по марке машины. И правительство у нас, можно сказать, "на другой планете живет". И процветает повсеместное "кидалово" на всех уровнях: Би с Уэфом, авантюристам, по-детски простодушным в своем коварстве, такие масштабы и не снились...

"Мы делали это кино не ради фиги в кармане, - говорит Данелия, - мы подумали, что человечество все ждет прилета каких-то высокоцивилизованных пришельцев, а откуда им взяться? Нас осенило - раз Вселенная бесконечна, то и таких созданий, как люди, тоже рассеяно бесконечное множество. И мы задали себе вопрос: до чего дойдет цивилизация, если она будет развиваться тем же путем, что и наша?"

Ответы уже получаем...

Любопытно, что лучше всех приняли фильм подростки - в переводе на сегодняшние понятия он стал культовым подростковым фильмом. И остается им до сих пор - есть даже фан-клуб фильма "Кин-дза-дза" в Интернете, (более того - хотя, это конечно, простое совпадение, - "ку" вообще стало общепринятым приветствием в русскоязычном Интернете). Интеллигенция же отреагировала на картину вяло. Может, потому, что, пока картина снималась, в стране началась эпоха реформ, забрезжила надежда, и кто же мог тогда предположить, что правители "нажали кнопку", не ведая, к чему это приведет. Киноведы гадали, что за жанр получился у Данелии. Высказывались даже предположения, что это пародия на фантастическое кино... Не тот человек Данелия, чтобы тратить столько времени и сил на это. И не только потому не нагромоздил он колоссальных сооружений, что у "Мосфильма" не было денег на декорации. Просто не нужны они ему были. Атрибуты вырождающейся могучей цивилизации придуманы остроумно и впечатляюще (не зря же он учился на архитектора): контраст грандиозных возможностей с запустением, разрухой и нищетой. Техника еще работает, хотя уже ну очень ржавая. С одной стороны, чудо техники - межгалактический корабль, за пять секунд перемещающийся в любой конец Вселенной, доступен даже нищим артистам, а с другой - это чудо тарахтит и лязгает как допотопный трактор и заводится гораздо дольше (и не без помощи кувалды), чем летит. Или есть устройство, делающее любой звук мощным и поли-фоничным, но сами эти звуки столь грубы и примитивны, что назвать это музыкой язык не повернется. Данелия признаётся: "Мы с композитором Гией Канчели специально добивались очень противного звука в фонограмме фильма - чтобы как бритвой по стеклу, чтобы мурашки по телу и чувство отвращения поднималось в душе"...

Я уж не говорю про такую мелочь, как зубная щетка, которая вызывает интерес плюкан, но явно, что им и в голову не придет почистить зубы. И каша-то у них, бедных, пластиковая. И ходят-то они босиком по замасленным металлическим ступеням (от одной мысли передергивает!) И живут в каких-то подземных коллекторах. И чумазые все: вода-то на вес золота! И почему-то за весь фильм в кадр не попало ни одного ребенка! Может, они и не рожают уже?!

Но самое устрашающее - это глубокое нравственное одичание. Полное обесценивание личности. И отсутствие какой бы то ни было рефлексии по этому поводу. Чудовищный цинизм и прагматизм. Возведение в культ ценностей материальных и абсолютное обесценивание духовных - вот в чем главная опасность, вот что способно обрушить любую, самую продвинутую цивилизацию. Авторы издеваются, сделав самым ценным предметом на Плюке - кэце. Спички. И не надо, на мой взгляд, искать никакого другого смысла в этом (критики изощрялись, гадая, что имели в виду авторы, высказывались даже предположения, что спички - наркотик для плюкан!). Ложность, мнимость, иллюзорность приоритета ценностей материальных - вот что они имели в виду. Не зря же рефреном через весь фильм проходит - Скрипач не нужен! Вплоть до того, что его катапультируют и оставляют на растерзание оцелопам. Ну не нужен им Скрипач, поскольку никакой материальной выгоды он принести не способен - только топливо да еду на него зря переводить! А сами плюкане такими же ненужными представляются для жителей Альфы, которые полагают, что им полезнее доживать жизнь в виде оранжерейного кактуса.

Но как всегда, Данелия не оставляет зрителя без надежды. Как всегда - жалеет и любит своих героев. И самое интересное в фильме - отношения плюкан и землян. Критики в свое время сочли недостаточно мотивированным поведение "дяди Вовы" и Гедевана, дважды отказавшихся от возможности вернуться на Землю, ради того чтобы спасти Би и Уэфа - сначала от пожизненного эциха, потом от оранжереи. Но разве не достаточный довод для приличного землянина: "Ну не могу я так, понимаешь? Они же из-за меня там сидят". Да нормальный человек, даже если он сгоряча сдаст на живодерню бродячего шелудивого пса, порвавшего ему штаны да и покусавшего, - места себе не найдет, пока, охолонув, его оттуда не вытащит. Всю жизнь себе не простит, если этого не сделает. А тут люди все же. И есть в них все-таки еще не до конца атрофировавшиеся человеческие чувства. Вспомните, как в самые драматичные моменты вдруг залихватски, бесшабашно горланит Уэф про Марусеньку, моющую белые ноги: что ему эта Маруся? А как всем плюканам нравится "жалостная" песенка: "Мама, мама, что я буду делать?!" ("Понимают!" - удовлетворенно констатирует Машков). Ведь даже самые наглые чатлане, заставив артистов петь на коленях, уходят, мурлыкая на ходу - унося в себе смесь битлов с лезгинкой. Да и кровожадность их, в общем-то, только декларируется - никого они на наших глазах не транклюкировали и песочком не засыпали... И вообще - некие примитивные представления об осмеиваемой ими порядочности все же сохраняются: Би упрекает Уэфа и остальных чатлан за скупердяйство, да и сам Уэф отнюдь не как должное воспринимает то, что Би выпил, не поделившись с ним, подаренную Машковым воду. Да, трудно им поверить, что землянами движет что-то иное, чем ими, плюканами! Что ради их спасения остались мужики на Плюке, а не ради малиновых штанов или бассейна Пе Же - ну не укладывается это в их схему взаимоотношений! Но ведь решаются они на рискованный полет на Альфу - чтобы использовать единственную возможность "положить" землян на их планету, и, хочется верить, не только ради совсем уж эфемерной надежды получить кучу кэце. В любом случае финал - когда равнодушно разминувшиеся было в толпе дядя Вова и Гедеван вдруг, одновременно присев перед снегоуборщиком с мигалкой, все вспоминают, и задирают головы к небесам, откуда доносится до них "жалостливое" "Мама, мама, что я буду делать", - вызывает смех сквозь слезы. Жалко нам этих простодушно коварных, обделенных любовью пройдох - привыкли мы к ним, что ли?

Данелия - актерский режиссер. И работа не только основного актерского квартета - пара землян: Станислав Любшин в роли прораба Владимира Ивановича (дядя Вова, Вовка) и Леван Габриадзе в роли Гедевана (Скрипач, Гедеван Александрович), и пара плюкан: чатланин Уэф (Евгений Леонов) и пацак Би (Юрий Яковлев), - но и исполнителей ролей эпизодических заслуживает отдельного упоминания. Вспомните чатлани-на (с удивлением обнаруживаешь, что в этом крохотном эпизоде занят сегодня очень известный актер Александр Лыков), с веселым и наглым недоумением вопрошающего "наших" - чегой-то они тут стоя поют, если тут только на коленях петь можно? Или непередаваемую интонацию безнадежного отвращения, с которой другой чатланин на вопрос, какая у них каша, отвечает: "Пластиковая..." Или даму в планетарии, определяющую координаты Земли - крикливую, нахрапистую, беспардонную, как базарная торговка... Би и Уэф, по-младенчески простодушные в своем коварстве, вообще фигуры трагические и опять же пророческие - сродни нашим "старым русским", которые, отчаявшись заработать своими знаниями и честным трудом, решают попробовать "поиграть в новые игры", где их очень быстро оставляют "без штанов" (хорошо - если не без головы!).

Даже насчет нового языка Данелия догадался! Современный жаргон "братков", "крутых" - немногим богаче плюканского! Но как все освоились - какое богатство интонаций!

Пожалуй, никто, кроме Данелии, не изобретал нового языка. Первая попытка была в сценарии "Джентльменов удачи" (вместе с Викторией Токаревой), там были слова вполне знакомые, но употребленные в новом качестве - этакий новый блатной сленг, невинный и смешной. К примеру: "нехороший человек - редиска". "Пасть порву", "моргалы выколю", "чем больше сдадим, тем лучше" - словечки полетели в народ и употреблялись только в шутку. Здесь же был выдуман совершенно новый язык. В нем почему-то оказалось очень много слов с буквой "ц". Пепелац - сразу и пепел, и плац - нечто громоздкое и претенциозное. А представитель власти - оце-лопп! Рифмуется конечно же с остолопом, только еще дико амбициозным и наглым!

"Кин-дза-дза" - рубеж между "советским" и "постперестроечным" кино режиссера. Возникают в его картинах новые герои, новые жизненные реалии, гротесково подсвеченные и вполне узнаваемые: трамвай, буксируемый бронетранспортером; мрачно-ликующее: "Вот возьму и пове-е-шусь, тру-ля-ля!" - выводимое военным хором под гром литавр... И хотя лишь в одном из них был применен собственно сказочный прием (добрая фея в образе сварливой старухи исполняет заветные желания героини), все они - по сути - добрые и сердечные сказки про хороших людей, которые не становятся хуже от того, что мир вокруг них не очень-то к добру располагает. А главное - он по-прежнему верит в святое, бескорыстное братство людей, какими бы барьерами ни разделяли их власть имущие (будь то межзвездные пространства, государственные границы или социальное положение), в дружбу, в любовь, в очарование нестандартной личности и победу добра над злом.

Бесспорно, Данелия - создатель своеобразного абсурдистского кинематографа... его абсурд не нагромождение киносимволов, шарад, замысловатых ребусов. Несуразная наша жизнь, печальная и по-своему прекрасная... покоряет своей бесхитростностью.

Его юмор объемен, многослоен, полифоничен и вмещает все горькие радости поколения, что бежит в своем бесконечном марафоне по разломам кровоточащей истории, бежит целенаправленно и, как всегда, в неизвестном направлении. Большой художник непредсказуем" (Марк Захаров).

Наталья Милосердова

Модель космического зла.

Литературная Россия. №20/1987, 15 мая 1987 г. Стр. 14.

Новый кинофильм режиссёжисcepa Георгия Данелия вызвал споры, что, впрочем, привычно для этого художника.
Противники фильма отмечают вялость, непроработанность сюжета в середине повествования, огорчаются нечистотой фантастического жанра, деликатно намекают, что «на выходе» конструкции, в отстойнике готовых идей, нашлось всего несколько не так уж и новых мыслей. Маловато, что и говорить. Однако в московских кинотеатрах, где идет «Кин-дза-дза», очереди выстраиваются заметные; Окинув взглядом творческий путь кинорежиссера, 'легко
вспомнить, что каждая его работа, даже самая удачная, как, например, «Не горюй!», вызывала рядом с комплиментами весьма сходные упреки. Сетовали на нечистоту жанра - комедии нравов, удивлялись мрачным, почти натуралистически подробным сценам тризны умирающего Левана, при том, что в целом картина казалась многим совсем не реалистической: «Грузия никогда такой не была».

Здесь- Грузия, которая «такой никогда не была», в «Совсем пропащем» - Америка, которая тоже, оказывается, совсем на себя не похожа... Круг замкнулся: сегодня постановщик вышел в космос, перенес нас c вами в отдаленнейшие миры отдаленнейших галактик - и тут не угодил. Кто-то достоверно знает, как там все. Он уверяет совсем не так, как в фильме.

Думаю, Георгий Данелия не станет с этим спорить. Он вообще не любит спорить о своих картинах. никогда не рассказывает на публику, откуда возник. как развивался замысел. Случается, 'y ero собеседников
имеются твердые принципы, каким должен быть сюжет, каким произведение того или иного жанра, что главное, а что-второстепенное в искусстве. Аанелия только пожимает плечаМи. У не`го нет уверенности ни .в чем. Сюжет может быть и таким, и другим. Жанры как раз и созданы для того, чтобы их нарушать, выворачивать наизнанку, пародировать. Что до исторической, географической или какой-нибудь иной дотошности, то не проще ли все свои претензии
прежде всего адресовать науке?

для чего бы ни существовало искусство, ему претит копиистская страсть дублирования.

Вот почему в истории молодого доктора Бенджамена Грузия предстала муляжной, балаганной лубочной. Kaк бы квинтэссенцией всех кавказских баек и анекдотов. Это была игровая, xyдожественная модель благословенного _мира веселого ничегонеделания, и вереница драм, смертей испытывала программу «естественного человека»: ты и в самом деле, несмотря ни на что. не собираешься горевать, не задумываешься над своей жизнью?

Точно так же мир Гекльберри Финна. вразрез о замыслом Марка Твена. был миром удвоенной, утроенной жестокости, с дотошным Коллекционированием всех примет относительно джунглей капиталистического мира. И,
повинуясь тому же творческому импульсу. мир планеты Плюк (минус 263 в тентуре) из галактики Кин-дза-дза, куда попали прораб Машков (Станислав Аюбшин) и студент Гедеван (Леван Габриадзе), фантастичен совсем
на особый манер -’ так весело еще никто не рассказывал нам об инопланетных диковинках. Здесь потрепанный пепелац (космический корабль) дребезжит всеми частями` как старый трамвай. и без дефицитной гравицаппы, считай. не способен нина что. Здесь вместо могильных крестов висят на привязи воздушные шары. принявшие последнее дыхание ушедшего. a caмый огромный шар, прибереженный для правителя, наглядно всех их превосходит. как пирамида Хеопса. Здесь бунтарей смутьянов для исправления помещают : этакие ванночки на колесах и завинчивают, как в саркофаге, на много лет. Но, оказывается, обычному человеку с ясной головой вполне доступно разрушить голыми руками всю плюковскую империю - она и буквально, и метафорически зиждется на песке.

Оператор Павел Лебешев, наш безоговорочный триумфатор последних лет, отснял это все с немыслимой какой-то дозой всамделишности, завораживающе красиво, как полотна сюрреалистов, и вместе с тем плотно, весомо, материально. Что-то, однако, мешает отдаться этой зовущей, иллюзионистки несомненной природе. Может быть, то, что соавтором Георгия Данелия по Сценарию снова, каки в «Не горюй!», выступает Резо Габриадзе, на сегодняшний день самый восторженный приверженец театра марионеток. «Kyкольный театр» - no отношению к фильму-это может прозвучать упреком, эстетическим клеймом. А может, напротив, всего только указать характер его поэтики - сочная афористичность немногословных реплик, ясность и прямота почти плакатных характеристик, ‚ обилие знакомого материала, который в данном контексте доосмысляется или вовсе переосмысляется. Быть может, эта же
причина объясняет сосуществование сверхнатуральных фонов с открытым балаганом на переднем плане или авансцене. Да, сюжет можно было подтянуть, динамизировать. Кто спорит, вполне возможно было с
самых первых кадров ввести и мотив погони и поиски средства для спасения. Персонажи, открывшиеся перед нами только в финале, могли бы явиться пораньше, сразу,-право, это не стоило бы больших уловок. И уж вовсе несомненно, что некоторые повторы и как бы повторы, совершенно излишние паузы или нужные, только неимоверно затянутые, легко изымаются даже из существующего варианта фильма на пользу общему впечатлению от него.

Несомненно. Но, представив себе, что все эти поправки внесены разом, я невольно увидел произведение, лишенное нынешнего интереса.

“Георгий Данелия работает руками. даже когда трудится по канве конвейерного замысла. И дрожание человеческой руки, способность глаза ошибиться, способность краски вспучиться некстати-все это лишь украшает фильм, как и декоративное керамическое блюдо, сообщая им обоим человеческое дыхание, трепет теплой кожи. Космическая одиссея обернулась рассуждениями о вполне земных, тревожных делах. Мы увидели планету, съеденную necками, - грозное предостережение. Би и Уэф (удивительный дуот Юрия Яковлева и Евгения Леонова), милые, славные сущестева. до последней капли своей крови зараженные рабской психологией. - не новое ли предостережение на свой манер? Планета. потерявшая воду и с нею жизнь. планета, пережившая войну, планета. ставшая огромной космической помойкой, - вот темы. вокруг которых бродит мысль Данелия. Блаженная, пока еще нереальная возможность
бороться со злыми людьми. превращая их на время в замечательные цветы,-пусть, мол. посидят и подумают о своем поведении. Загадка человеческой души, даже :самой испорченной, но способной на благородный порыв и даже на самопожертвование. Маленькая наша планета Земля. затерянная среди россыпи титанов «в Тентуре» и «в антитентуре». она, на которой нам единственно жить и с которой может приключиться любой из вышеотмеченных вариантов...

Разве мало этих наисерьезнейших мотивов. прячущихся под внешностью чисто занимательного случая?

Правда.` мотивы эти не препарируются, не испробываются на крепость в длинных монологах, не поставлены как предмет философской рефлексии. По этой, может быть, причине первыми, кто признал новый фильм Данелия своим, стали подростки.

В. ДЕМИН,
кандидат искусствоведения

Для Души

Советская Культура, 7 апреля 1987 г. Стр. 5.

ПОСТАВИТЬ точку всегда трудно. Бывают картины с двумя, а то и с тремя финалами - автор держится за полюбившуюся ему мысль, ходит с ней по кругу и никак не может расстаться. Надеется извлечь из нее нечто новое или
неожиданное. Говорят, что в фильме Г. Данелия и P. Габриадзе есть эпизоды, которые тормозят действие. То, о чем они хотели сказать, названо, наглядно обнаружено, и надо ли, хоть скоро оно и так ясно, рассматривать его пристально и со всех сторон?

Но ясно ли? Точнее - исчерпывается пн мыслью, которая первой приходит: в - голову и в которой вроде бы заключено все, ради чего и снималась «Кин-дза-дза!»?
А ради чего, собственно, она снималась? Вообразите, что вам поручено написать аннотацию к этой 'картине, представить ее c одной стороны коротко, с другой же - исчерпывающе. О чем вы тогда напишете? О том, что двое землян попадают на планету Кин-дза-дза, встречаются там с ее обитателями и с изумлением обнаруживают, что те хоть и люди руки, ноги, голова - все у них Ha месте, "все, как у нас, но при этом они поголовно лживы, продажны, трусливы и безропотно подчиняются всевозможным дурацким и не дурацким притеснениям. Немало претерпев от новых знакомцев, герои возвращаются на Землю. Можно так представить картину? Можно, и все вроде бы сходится, особенно если добавить кое-какие красочные детали по части местного колорита, однако рассказывать о ней так не надо, потому что, как заметил поэт, получится «не о том». He приключенческий фильм нам показывают и не назидательный‚ хотя авторы, конечно же, надеются, что к их голосу прислушаются и что рассказанная история интересна.

Но не Идем ли и мы по круry, вместо того чтобы четко определить намерения режиссера, сценариста и объяснить, чем все-таки увлек нас фильм? Занимательностью, доверием к нашему воображению, свободой прежде всего. И тем, что не тороплив. Что, едва начавшись, не подводит итогов, но с любопытством и несколько ошарашенно всматривается в жизнь, которая вдруг открылась его взору. Что дает возможность и нам к ней попривыкнуть, в нее всмотреться.

А итог - к чему приходим, к чему. нас приводят - он не один, их много и помимо общего, всем понятного: об оголтелом техницизме, который доигрался-таки до духовной нищеты и тиранства,- каждый может извлечь нечто и для себя.
И из финала извлечь, из самых его последних кадров, от которых можно было ждать чего угодно, но только не тоскливых голосов, раздавшихся с удивительно красивого, расцвеченного яркими звездами неба. «Куу, куу, куу» звучит с этих небес так призывно, так безнадежно, что невольно становится жаль и пацака, и чатланина, которые остались на кошмарной своей Кин-дза-дзе, вместо того чтобы присоединиться к героям и спуститься на цветущую Землю. для не
вольных путешественников она и впрямь «земля обетованная», и для авторов, и для нас с вами тоже, а коль скоро„так, надо ли удивляться, что тень выморочной, без веды. и деревьев (одни пески) планеты сама собой, как предостережение, возникает в этом лиричнейшем финале. Не на самом деле возникает, в нашем воображении, но как нечто вполне реальное и жутковатое...

А лица" Би - Юрия Яковлева. н Уэфа - Евгения Леонова возникнут перед глазами на самом деле, и камера, прежде чем навсегда с ними расстаться, всматривается в них долго - так долго, что нельзя не заметить, что эти двое в растерянности от незнакомых им доселе чувств. Черт их знает, что это такое, но хочется обнять, а не стукнуть, сказать «виришвило» и «маймуно» (в переводе с грузинского «ослиный сын» и «обезьяна») ласково, а не сердито и даже пустить слезу. Колокольчик в носу Би звучит грустно и не кажется нелепым, а сквозь свирепую маску леоновского героя проступают его подлинные добрейшие черты. «Привык я к вам, что ли»,-говорит Владимир Николаевич голосом Любшина, и второй землянин - Гедеван - меланхолически ему вторит: «Я тоже)).

Великолепная четверка Любшин, Леонов, Яковлев и сыгравший свою первую роль Леван Габриадзе-на самом деле великолепна и вот еще почему. (Первая причина, одаренность, в данном случае доказательств не требует). Вторая
же в том, что актерам не приходится притворяться. Оправдывать фальшивые ситуации и произносить фальшивые слова. В чем, в чем, а в фальши Данелию и Габриадзе, сделавших вместе не один фильм и в том числе «Мимино» и «Не горюй!», обвинить никак нельзя. Если принять на веру саму возможность существования Кин-дза-дзы (а кто побьется об заклад, что ее нет?), то все остальные ситуации для актеров куда как заманчивы. Они все время встречаются с чем-то новым и неожиданным, требующим быстрых и тоже не предсказуемых реакций, все время попадают в обстоятельства, из которых можно выпутаться лишь при помощи игры. Не в смысле исполнения роли, но просто самой настоящей игры, где ум и смекалка решают исход дела.

А реплики? Как редко достаются актерам реплики, которые могут принадлежать только их герою, а не любому дру‘гому лицу. В «Кин-дза-дзе!» их произносит тот, кто должен, и служат они, как то и полагается в художественном произведении, его характеристике. Только Владимир Николаевич, услышав от инопланетянина в первый раз «куу?»‚ мог безоговорочным тоном заявить: «капстрана», а Гедеван - ему семнадцать, принять из рук пацака колокольчик и нацепить себе на нос, застенчиво объяснив: «Я надену, неудобно».

«Кин-дза-дза!» снималась от души и для души. На этом поставим точку.

Н. ЛОРДКИПАНИДЗЕ.

Вид с Колеса Обозрения

Социалистическая индустрия, 1 апреля 1987 г. Стр. 4.

Несколько лет назад мы повстречались с Георгием Данелия в Каракумах. дело было к ночи, и над
пустыней бесконечно рассталась небо, полное звезд. Мысль Георгия Николаевича витала среди них, не отрываясь, впрочем, от грешной земли.

Представьте себе, говорил он,- сколько в нашей жизни всяческих перекрестков и перекресточков. И каждый раз выбор: налево шагнуть, направо, А вы вот взяли да и шагнули в Каракумы. Песок‚- сказал он задумчиво.- Здесь, знаете ли, очень много песка. Да еще затащили сюда колесо обозрения зачем-то!

Ha Плюке, видимо, тоже были парки культуры и отдыха -заметил он грустно. Все песком занесло‚- сказал он печально.- дрянь - дело. Кю!

Что, что? - пораженно спросил я.

Кю,- ответил он, махнув рукой,-_ сплошное - кю да сплошной песок.

Когда прораба Машкова силою фантазии Георгия Данелия и Реваза Габриадзе занесло на планету Плюк, прораб отказался признать факт перемещения. Решительно, сориентировавшись в пространстве, он жестко сказал случайному попутчику-студенту: «Будем считать, мы на нашей территории». И рубанул рукой знойный воздух чужого мира: «Ашхабад там! Пошли».

Стойкий человек прораб Машков, - заметил Данелия. - Когда визатор определил в нем пацака, сразу потребовал вызвать представителей нашего посольства, не поддаваясь на провокацию... Но и гибкий быстро научился приседать
перед четланином.

Как, как? - спросил я.

А вот так,- сказал Георгий Николаевич. Хлопнул себя по щекам обеими лaдoнями. Недоуменно развел руками и, почтительно присев в нелепом реверансе, заунывно пропел: Ку-у-у...

Ночь над туркменским городом Небит-Даг распустилась вовсю. Это была очень ясная, очень звездная и очень жаркая ночь. Члены съемочной группы Георгия Данелия, одурев от жары, сидели в трусах пол струями
кондиционированного воздуха в маленькой гостинице у базара и ели остуженные арбузы. А между тем режиссер-постановщик прыгал в своем номере по паласу, хлопая себя по щекам. Печальная песня «Мама, мама, что же теперь делать?» оглашала подлунный мир. Боже мой! Кажется, никогда в жизни я так не смеялся...

Hy, а третьего дня в московском кинотеатре «Россия» состоялась премьера фильма «Кин-дза-дза», и возможность посмеяться получили сразу тысячи москвичей.

Странные вещи со мной происходят, - сказал Данелия. - Прежде хотелось снимать грустное кино, да выходило смешное. Решил вот снять теперь смешное, а получилось грустное… Почему? Наверное, каждый решит по-своему, поглядев картину. Пока ее видели немногие, но многие из тех, кто видел, уже научились, хлопая себя по щекам и приседая, разговаривать на местном разговорным языке. Язык этот прост и емок. В нем лишь два слова: «Ну», обозначающее все, и «Кю›- единственное допустимое ругательство.

Посмотрев картину, один зритель так и написалв записке: «Кю, а не кино», '- рассказывает Данелия.-Были. правда. и другие мнения. Но я не буду их читать...

Мы, конечно, понимаем, длинная картина получилась, - застенчиво про бурчал Евгений Павлович Леонов.- Надо бы было отрезать метров триста, но тогда, знаете ли, «Мосфильм» не выполнил бы плана... Люди без премии останутся. Вы уж потерпите. Она... это... хорошая.

Все мы, сидящие в зале, терпели с удовольствием. Леонову, Яковлеву, Любшину, Габриадзе-младшему, самому Данелия, оператору Павлу Лебешеву терпеть на съемках сорокаградусную жару было труднее. Песок струйками пе-
ретекал через ленту шоссе. Казавшееся миражом, вращалось над пустыней ржавое колесо обозрения. Поблескивали алюминиевые верхушки уличных фонарей, едва торчащие из-под желтых барханов. У артистов скакало давление, Выводил из себя ветер, мчащийся всегда с одинаковой скоростью и в одном направлении.

Интересно, в каком направлении мчится наша планета?

Да... перекрестки и перекресточки, - задумчиво сказал Георгий Николаевич.- У людей, населяющих Кин-дза-дзу, ничего уже не осталось. Только песок. Теперь они приседают и заунывно кричат свое «Ку-у-у».

Над Небит-Дагом, как и в конце кинофильма Данелия, скручиваясь в воронку, вращалось звездное небо. Чатланнн и пацак голосами Леонова и Яковлева пели на небесах:

«Мама, мама, что же теперь делать?»

Хорошо посмеявшись, мы все подпевали печально...

А. CEPrEEB.